"Бывшее начальство может разрушить тебе жизнь". Кем и как работают трансгендеры в Беларуси

До «тридцати с хвостиком» лет Жанна жила в мужском теле, хотя еще в шесть осознала, что она — девочка. Когда на заводе узнали, что она решилась на гендерный переход, начали издеваться и всячески травить. Однажды чуть не сломали ноги железным тросом. Через год ее уволили. Сейчас Жанна работает в парикмахерской, где ее ценят и уважают коллеги, однако ради этого места ей пришлось пройти через оскорбления, требования «стать мужиком» и вынужденные каминг-ауты перед незнакомцами.

FINANCE.TUT.BY поговорил с трансгендерами о том, с чем им приходится сталкиваться при поиске работы и каждый день после, а также узнал, почему даже новый паспорт не делает их жизнь проще.

«С работы меня просто выбросили»

В прошлом Ольга была состоятельным мужчиной с успешной карьерой: буквально за пару лет продвинулась от продавца до заместителя гендиректора в торговой компании, была опытным тренером по продажам и ценным сотрудником. После 40 лет она решилась на гендерный переход. Когда об этом стали подозревать на работе, ее из компании «ушли».

— Начальник сказал, что это просто бизнес: все, что я могла дать компании, я дала, мол, сейчас я не приношу такой выгоды, как приносила раньше. Понятно, что увольняли меня не поэтому, а потому что мое лицо перестало соответствовать мужской фотографии в паспорте. Но настоящую причину, естественно, не озвучили.

Увольнение стало для Ольги «тяжелым ударом», но не финансовым: на прежней работе она зарабатывала достаточно хорошо, поэтому удалось скопить определенную сумму. Увольнение поставило под угрозу возможность получить новый паспорт с «женскими» данными: социальная неустроенность, в том числе отсутствие работы, — одно из главных противопоказаний для получения разрешения комиссии на смену документов.

— Я собиралась и сама уйти с работы, но уже после прохождения комиссии: не хотела приносить новый паспорт на работу, — вспоминает тот момент Ольга. — Совершить гендерный переход — это было мое осознанное решение отказаться от статуса очень успешного мужчины и стать обычной женщиной. Комфортабельная тюрьма хуже свободы. Я просто хотела наконец стать собой.

Ольга экстренно начала искать «хоть какую работу». По телефону ее приглашали на собеседования, но как только она высылала работодателям свое резюме с фотографией, приходил мгновенный отказ. Несмотря на огромный опыт, она не могла устроиться даже простым менеджером по продажам.

— Это был не один отказ, а четыре подряд. После этого я решила искать работу уже как женщина. Через некоторое время, пообещав «попозже» принести паспорт, который якобы находится на переоформлении после кражи сумки, мне всё-таки удалось устроиться продавцом к одной предпринимательнице в торговый центр. У нее я работала два дня через два, а на свободные дни устроилась к другой предпринимательнице на торговую точку. Я работала совсем без выходных. Денег в процессе перехода надо много. Например, только гормоны стоят более 30 рублей за упаковку. Минимум, который нужен, — две с половиной упаковки на месяц, а когда подходишь к операции — до 6−7 упаковок. А нужны ещё антиандрогены (вещества, способные подавлять действие мужских половых гормонов. — Прим. TUT.BY), которые стоят дорого, и процедуры по электроэпиляции, которые обходятся дороже всех лекарств вместе взятых.

Меняя документы, трансгендеры в 99% случаев вынуждены «обнулять» свой профессиональный опыт и скрывать предыдущие места работы, чтобы их прошлое не открылось новому работодателю.

— У меня был предпринимательский опыт, поэтому в резюме я оставила упоминание только о нем. Лишь в таком случае было невозможно позвонить и навести справки обо мне. Многие работодатели практикуют звонки на предыдущее место работы, чтобы получить сведения о соискателе. Бывшее начальство запросто может разрушить тебе жизнь.

В торговом центре на двух работах Ольга проработала полгода, пока однажды ей не позвонила работодатель и сказала больше не выходить на работу.

— Она узнала о моём прошлом. Позвонила, оскорбляла и в очень жесткой форме сказала, чтобы я больше не появлялась на работе. Меня просто выбросили. Обо мне она растрезвонила на весь торговый центр — я туда до сих пор не захожу, хотя прошло уже несколько лет. Как она узнала? По её словам, она показала знакомому милиционеру мои документы — и он, считав идентификационный код, рассказал, кто у нее работает.

Паспорт как клеймо

Старый идентификационный номер в новом паспорте для трансгендеров в Беларуси — «клеймо» и напоминание о прошлом, от которого невозможно избавиться, даже поменяв документы, говорит Ольга. Она получила новый паспорт, еще когда работала в торговом центре. Однако после того, как ее оттуда выгнали, «клеймо» долго не давало ей трудоустроиться.

— Я искала работу простым продавцом в магазине, чтобы не выделяться. В одной торговой сети меня взяли на стажировку, которая длилась три недели. Работала я хорошо, и меня уже хотели оформлять на постоянную работу. Но потому меня вдруг вызвали к директору и сказали: «Мы не можем вас взять, есть другие кандидаты, и они лучше вас». Хотя я знала, что других кандидатов не было: мне об этом сказала сотрудница, которая обучала меня работе в отделе. Я думаю, что к моменту трудоустройства служба безопасности проверила мои паспортные данные и сообщила директору о моем прошлом. Этим и объясняется неожиданный отказ в приёме на работу.

Ольга прошла через несколько торговых сетей, где успешно справлялась со стажировкой, но в трудоустройстве ей отказывали из-за «других кандидатов». В одной крупной компании прямо сказали: «Пока претендентов нет, но они точно будут». В другой крупной сети ей удалось проработать полгода:

— А в один день снова всплыло мое прошлое — видимо, при очередной проверке паспортных данных службой безопасности этой торговой сети. Об этом стало известно директору магазина. Из хорошей работницы я резко стала плохой — меня начали травить. Вплоть до того, что директор сказала: «Таким людям, как ты, вообще нельзя работать в сфере обслуживания. Я тебя уволю по статье, чтобы ты больше никогда не вернулась в торговлю». Увольняться по собственному желанию я тоже не хотела: в этой сети, если после обучения проработал меньше года, надо выплатить деньги за обучение. А платить за формальное 2-недельное обучение мне очень не хотелось. Но перевестись в другой магазин этой торговой сети мне не позволили. За пару дней мне «организовали» два выговора — оставался третий, чтобы меня уволили по статье. Мне пришлось выйти на старшего менеджера компании, объяснить ситуацию и попросить защиты. В итоге мне все равно пришлось уволиться по собственному желанию.

После этого случая Ольга поняла: получить работу в крупных организациях и построить успешную карьеру у нее шансов нет. И начала искать работу в небольших частных компаниях.

— Устроилась работать сначала в один небольшой магазин, потом — в другой, где и работаю до сих пор. Я не суюсь в большие фирмы, не пытаюсь построить карьеру, потому что с прошлым, которое постоянно всплывает, меня просто уберут. Пройдя через это несколько раз, я понимаю, что нет смысла биться головой о стену. Пока не начнут снова менять идентификационные коды при изменении половой принадлежности, как это было раньше, трансгендеры вынуждены хвататься за любую работу, на которую только берут. Я вынуждена работать по 16 часов на низкооплачиваемой работе, хотя у меня есть способности, навыки и опыт.

«Пришлось по телефону сделать каминг-аут, чтобы изменить старые данные»

Прежний идентификационный номер мешает транссексуалам не только построить карьеру — информация об их прошлом (и вместе с этим — медицинская тайна) раскрывается при обращении с паспортом в больницу, банк — и вообще при любой проверке документов.

— Человек вынужден давать унизительные объяснения, зачастую снося насмешки и оскорбления от посторонних. Люди, которые были вынуждены существовать не в том теле, в прошлом оставляли «следы» в разных организациях, куда обращались. И в новой жизни твое прошлое всплывает везде, где эти «следы» были оставлены. Например, недавно я делала зарплатную карточку. В банке при введении моего личного номера выскочила старая информация. Оказывается, как-то шесть лет назад я получала небольшой перевод в этом банке, хоть и в другом городе, — мои данные сохранились в системе. Чтобы их исправить, мне пришлось по телефону сделать каминг-аут перед главным специалистом по работе с клиентами и попросить поменять мои данные.

С подобными проблемами трансгендерные люди сталкивались даже при обмене валюты, когда для этого требовался паспорт. Им отказывали в покупке денег, обосновывая тем, что на это имя якобы зарегистрирован другой человек.

— В базе данных МВД указано, что причина смены паспорта — «ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛА». Именно такими буквами, я сама видела. Как будто это самое страшное преступление. И всем наплевать, что это разглашение медицинской тайны! Вся эта информация выскакивает, если, например, рядовой сотрудник милиции просто проверит документы. А где гарантия, что он не расскажет своим друзьям (такое произошло со мной в прошлом), а те — твоим соседям? И никто не знает, как люди могут себя повести. Ты хочешь просто жить нормальной жизнью, а твой паспорт, как клеймо, постоянно напоминает о твоем прошлом. Мы хотим, чтобы эта информация была скрыта, чтобы она становилась известна только при более глубоких проверках личности.

«Переодевайся и приступай к работе. Бог создал тебя мужиком»

Мы сидим с Жанной на тесной кухне одной из минских парикмахерских. При разговоре нам не надо понижать голос или общаться полушепотом: коллеги знают, что она трансгендер и сейчас находится в процессе смены половой принадлежности. Они полностью понимают и поддерживают Жанну.

— В шесть лет я поняла, что я девочка. Сначала мама принимала меня такой, какая я есть, разрешала даже носить платья. Она понимала, насколько мне тяжело. Однако когда я пошла в школу, педагогический коллектив ее переломил. Она сказала: «С этого момента ты мальчик. Я не хочу быть посмешищем». И начала меня воспитывать совсем по-другому. В школе я хотела быть пекарем и работать на хлебозаводе. Но мама навязала мне «настоящую мужскую профессию» — я пошла учиться в ПТУ на слесаря.

После учебы Жанна 16 лет проработала слесарем КИПиА на разных предприятиях теплоэнергетики. Когда ей было немного за тридцать, она решила, что «хватит носить мужскую маску и пора становиться собой» — начала гендерный переход.

— Когда на работе узнали, что я стала на учет, меня начали всячески выживать. Из-за гомофобии на заводе я прошла через все круги ада. Для простых заводских рабочих транссексуал и гей — это одно и то же. Они не понимают разницы. Один раз мне тросом до кости перебили ноги — для них это было шуткой. С перебинтованными ногами я продолжала ходить на завод, отрабатывала полные смены. Просто уйти я тогда не могла: новую работу со старым паспортом я бы не нашла, а надо было содержать себя и помогать маме.

В итоге через год Жанну уволили с завода, сославшись на ее некомпетентность. Тогда она стала на биржу труда и решила пойти учиться на мастера по маникюру.

— В отделе трудоустройства у людей, конечно, был небольшой шок: то, что было в паспорте, не соответствовало тому, что они увидели в реальной жизни. Я им объяснила, что была рождена не в своем теле и сейчас пытаются это исправить. Мне попалась очень хорошая женщина-специалист, она направляла меня туда, где я точно получу отказ. Для того, чтобы попасть на курсы переобучения, надо получить пять-шесть отказов от нанимателей. Но с начальницей центра занятости у меня отношения не сложились. Однажды она у меня так прямо и спросила: «А вы сможете работать по этой специальности, учитывая ваше прошлое?». Мол, это априори женская специальность. Более того, занятия не начинались около полугода, хотя группа была набрана. И мне пришлось даже через горячую линию Минтруда этот процесс ускорить.

В итоге курсы начались в апреле этого года. В группе сложились хорошие отношения: преподаватели, несмотря на документы, обращались к ней по женскому имени, а со стороны сокурсниц она не испытывала никакой гомофобии и дискриминации: «Все отнеслись ко мне как к полноценной девушке. Они понимали, что значит пронести эту боль через всю жизнь».

Получив удостоверение мастера по маникюру 3-го разряда, Жанна начала искать работу. Она прошла собеседование в одной парикмахерской, рассказала директору свою историю, и в тот момент это не вызвало никаких проблем. Однако когда Жанна вышла на работу, все обернулось по-другому:

— Она сказала: «Переодевайся в мужское, только так я пущу тебя работать. Потому что из-за тебя я потеряю много клиентов. Бог создал тебя мужиком».

Жанна возвращаться к мужской роли отказалась — и начала искать работу дальше. Обратилась в сеть парикмахерских. Специалист по кадрам ее историю поняла и дала список мест, где были открыты вакансии. Особенно посоветовала одну из парикмахерских — в ней Жанна и работает уже четыре месяца.

— Заведующая парикмахерской сказала: «Приходи работать, все у нас будет хорошо». Коллектив меня очень тепло встретил и принял, ни одного плохого слова в свой адрес я не слышала. Я привыкла от жизни получать сплошной негатив и ожидать лишь плохого — такой прием стал для меня удивлением. Своих нынешних коллег я могу назвать своими подругами: у нас полное взаимопонимание. Как только я пришла сюда работать, они сразу взялись за мой имидж: сделали мелирование, сменили прическу.

«Из-за гомофобии меня уволили с завода, но это открыло новые двери»

Жанна рассказывает, что многие трансгендеры, оставшись без денег и поддержки семьи, вынуждены зарабатывать проституцией.

— Из-за документов ты не можешь устроиться на работу. И что делать? Как выжить? К тому же трансгендерный переход — это очень дорого. Встречаются мужчины, которые готовы тебя одаривать деньгами, но ты расплачиваешься сексуальными услугами. Это вынужденая мера, потому что по-другому источник дохода ты вообще не можешь найти. К тому же это очень опасно: многие трансгендеры были избиты, кого-то даже убили.

Сегодня зарплата Жанны даже меньше базовой величины. Она живет с мамой, и они вынуждены жить на одну ее пенсию.

— То, что я получаю, невозможно даже зарплатой назвать. В лучшем случае хватает на проездной и оплатить мобильную связь. Зарплата сдельная, и чтобы даже к 100 рублям приблизиться, надо работать очень много, а такого количества клиентов просто нет.

Несмотря на финансовые трудности, Жанне безумно нравится то, чем она занимается. Бьюти-индустрия — это как раз то, о чем она давно мечтала и в чем хочет и дальше развиваться. Когда получит новый паспорт, хочет пойти на курсы парикмахерского искусства и стать профессиональным парикмахером.

— Я вижу свое будущее в этой сфере. Меня из-за гомофобии уволили с завода, но это открыло для меня новые двери — я нашла дело, которое, я думаю, является моим призванием. На одном маникюре я не хочу останавливаться — буду дальше развиваться. Мне нравится делать людей красивыми и от этого, может быть, немного счастливее.

«Кто-то оказывается вообще без работы и средств к существованию»

Координатор правозащитной инициативы «Идентичность и право» Наталья Маньковская рассказывает, что именно на рынке труда ненасильственная гомо- и трансфобия проявляется в первую очередь.

Тех, кто начинает процесс гендерного перехода, обычно увольняют или вынуждают уйти с прежнего места работы. Наталья знает лишь пару историй тех, кому менять работу не пришлось. Чаще всего это люди, работающие в относительно «толерантных» отраслях, например, IT.

С проблемами при трудоустройстве сталкиваются даже те, кто получил новые документы. В паспорте можно поменять имя, фамилию и пол, однако идентификационный номер остается неизменным. С просьбой рекомендовать Беларуси изменить эту норму законодательства «Идентичность и право» обращались в Комитет по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин ООН. На вопрос Комитета про эту проблему ответила Марианна Щеткина, которая в прошлом году принимала участие в сессии Комитета в Женеве. Ответ был короткий: в Беларуси нет необходимости принимать дополнительные меры для защиты ЛБТ-женщин, потому что у всех в стране и так равные права.

— Еще одна проблема, с которой сталкиваются трансгендерные мужчины (люди, родившиеся в женском поле, но ощущающие себя мужчинами. — Прим. TUT.BY) — военный билет. В этом документе им проставляется статья 19а из Расписания болезней (документ, регламентирующий определение категории годности к военной службе), которая указывает на якобы имеющееся тяжелое психическое заболевание. Это само по себе абсурдно: для того чтобы получить право на смену документов, человек проходит обследование и специалисты делают заключение, что никаких психиатрических проблем нет, а в военкомате им ставят такую статью. И это вызывает немалые трудности в жизни: они лишаются возможности работать практически на любых должностях, кроме самых низкооплачиваемых, — резюмирует Наталья Маньковская.